Фридрих Ницше

Так говорил Заратустра  (избранные цитаты)

             …Неужели нужно сперва разодрать вам уши, чтобы научились вы слушать глазами? Или верите вы только заикающемуся?...     

             Я не даю милостыни. Для этого я недостаточно беден... Я хотел бы одарять и наделять до тех пор, пока мудрые среди людей не стали бы опять радоваться безумству своему, а бедные - богатству своему…

             Человек есть нечто, что должно превзойти. Что сделали вы, чтобы превзойти его? Все существа до сих пор создавали что-нибудь выше себя… Что такое обезьяна в отношении человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека. Даже мудрейший среди вас есть только разлад и помесь растения и призрака. Сверхчеловек - смысл земли. Заклинаю вас, братья мои, оставайтесь верны земле и не верьте тем, кто говорит вам о надземных надеждах! Они презирают жизнь, эти умирающие и сами себя отравившие, от которых устала земля… Теперь хулить землю - самое ужасное преступление, так же как чтить сущность непостижимого выше, чем смысл земли! Некогда смотрела Душа на тело с презрением: и тогда не было ничего выше, чем это презрение, - она хотела видеть тело тощим, отвратительным и голодным. Эта Душа сама была ещё тощей, отвратительной и голодной; жестокость была вожделением этой Души! Разве ваша Душа не есть бедность и грязь и жалкое довольство собою? Поистине, человек - это грязный поток. Надо быть морем, чтобы принять в себя грязный поток и не сделаться нечистым. Сверхчеловек - это море, где может потонуть ваше великое презрение… Не ваш грех, а ваше самодовольство вопиет к небу!..

            Человек - это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, - канат над пропастью. Опасно прохождение, опасен взор, обращенный назад, опасны страх и остановка. В человеке важно то, что он мост, а не цель: в человеке можно любить только то, что он переход и гибель… Я люблю тех, кто не ищет за звёздами основания, чтобы погибнуть и сделаться жертвою. Я люблю того, кто живёт для познания и кто хочет познавать для того, чтобы когда-нибудь жил сверхчеловек. Я люблю того, кто трудится и изобретает, чтобы построить жилище для сверхчеловека. Я люблю того, кто не бережёт для себя ни капли Духа, но хочет всецело быть Духом своей добродетели. Я люблю того, кто не хочет иметь слишком много добродетелей. Одна добродетель есть больше добродетель, чем две, ибо она в большей мере есть тот узел, на котором держится напасть. Я люблю того, чья Душа расточается, кто не хочет благодарности... Я люблю того, кто бросает золотые слова впереди своих дел и исполняет всегда ещё больше, чем обещает. Я люблю того, кто оправдывает людей будущего и искупляет людей прошлого. Я люблю того, кто карает своего Бога, так как он любит своего Бога. Я люблю того, чья Душа глубока даже в ранах и кто может погибнуть при малейшем испытании: так охотно идет он по мосту. Я люблю того, чья Душа переполнена, так что он забывает самого себя, и все вещи содержатся в нём. Я люблю того, кто свободен Духом и свободен сердцем. Я люблю всех тех, кто являются тяжёлыми каплями, падающими одна за другой из темной тучи, нависшей над человеком: молния приближается, возвещают они и гибнут, как провозвестники. Я провозвестник молнии и тяжелая капля из тучи; но эта молния называется сверхчеловек…

           Кого добрые и праведные ненавидят больше всего? Того, кто разбивает их скрижали ценностей, разрушителя, преступника, хотя это и есть созидающий. Спутников ищет созидающий, а не трупов, а также не стад и не верующих. Созидающих так же, как он, ищет созидающий, тех, кто пишут новые ценности на новых скрижалях. Разрушителями будут называться они и ненавистниками добрых и злых. Но они соберут жатву и будут праздновать… Ни пастухом, ни могильщиком не должен я быть. К созидающим, к пожинающим, к торжествующим хочу я присоединиться: радугу хочу я показать им и все ступени сверхчеловека. Одиноким буду я петь свою песню и тем, у кого есть ещё уши, чтобы слышать неслыханное. Я стремлюсь к своей цели, я иду своей дорогой; через медлительных и нерадивых перепрыгну я». - Так говорил Заратустра.

          О трёх превращениях

             «Три превращения Духа называю я вам: как Дух становится верблюдом, львом - верблюд и, ребёнком становится лев. Много трудного существует для Духа сильного и выносливого, который способен к глубокому почитанию: ко всему самому трудному стремится сила его. Что есть тяжесть? - вопрошает выносливый Дух, становится, как верблюд, на колени и хочет, чтобы хорошенько навьючили его. Не значит ли это: унизиться, чтобы заставить страдать своё высокомерие? Заставить блистать своё безумие, чтобы осмеять свою мудрость? Или это значит: подняться на высокие горы, чтобы искусить искусителя? Или это значит: питаться желудями и травой познания и ради Истины терпеть голод Души? Или это значит: больным быть и отослать утешителей и заключить дружбу с глухими? Или это значит: тех любить, кто нас презирает, и простирать руку привидению, когда оно собирается пугать нас?

            Но совершается второе превращение: львом становится Дух, свободу хочет он себе добыть в своей собственной пустыне. Своего последнего господина ищет он себе здесь: врагом хочет он стать ему, и своему последнему богу. Кто же этот дракон, которого Дух не хочет более называть богом? "Ты должен" - называется этот великий дракон. Но Дух льва говорит "я хочу". Чешуйчатый зверь лежит на его дороге, и на каждой чешуе блестит, как золото: «Ты должен!»; «Все ценности уже созданы, и каждая созданная ценность - это я!»

           Создавать новые ценности - этого не может ещё лев. Но создать себе свободу для нового созидания - это может сила льва. Завоевать себе священное «Нет» даже перед долгом - для этого нужно стать львом. Завоевать себе право для новых ценностей - это самое страшное завоевание для Духа выносливого и почтительного.

          Но что может сделать ребёнок, чего не мог бы даже лев? Дитя - есть невинность и забвение, новое начинание, игра, самокатящееся колесо, начальное движение. Для игры созидания нужно святое слово утверждения: своей воли хочет теперь Дух, свой мир находит потерявший мир». - Так говорил Заратустра.

          О священниках

         «Священники… хотят заставить других страдать и нет ничего мстительнее смирения их. И легко оскверняется тот, кто нападает на них… Тот, кого называют они избавителем, заковал их в оковы ложных ценностей и слов безумия!.. Ложные ценности и слова безумия - это худшие чудовища для смертных. О, посмотрите же на эти жилища, что построили себе эти священники! Церквами называют они свои благоухающие пещеры. О, этот поддельный свет, этот спёртый воздух! Здесь Душа не смеет взлететь на высоту свою! Ибо так велит их вера: "На коленях взбирайтесь по лестнице, вы, грешники!" Предпочитаю я видеть бесстыдного, чем перекошенные глаза стыда и благоговения их! Кто же создал себе эти пещеры и лестницы покаяния? Не были ли ими те, кто хотели спрятаться и стыдились ясного неба? Они называли богом, что противоречило им и причиняло страдание; и было много героического в их поклонении! Иначе не умели они любить своего бога, как распяв человека! В чёрные одежды облекли они свой труп; и даже из их речей слышу я ещё зловоние склепов. Нагими хотел бы я видеть их: ибо только красота должна проповедовать покаяние. Поистине, сами их избавители не исходили из свободы и седьмого неба свободы! Сами они никогда не ходили по коврам познания! Из дыр состоял дух этих избавителей; и в каждую дыру поместили они своё безумие, свою затычку, которую они называли богом. В их сострадании утонул их дух, и, когда они вздувались от сострадания, на поверхности всегда плавало великое безумие. Гневно, с криком гнали они своё стадо по своей тропинке, как будто к будущему ведёт только одна тропинка!.. Знаками крови писали они на пути, по которому они шли. Но кровь - самый худший свидетель Истины. Кровь отравляет самое чистое учение до степени безумия и ненависти сердец.

            Душное сердце и холодная голова - где они встречаются, там возникает ураган, который называют "избавителем". Поистине, были люди более великие и более высокие по рождению, чем те, кого народ называет избавителями! И ещё от более великих, чем были все избавители, должны вы избавиться, если хотите вы найти путь к свободе! Никогда ещё не было сверхчеловека! Нагими видел я обоих, самого большого и самого маленького человека. Ещё слишком похожи они друг на друга. Поистине, даже самого великого из них находил я слишком человеческим!» - Так говорил Заратустра.

          Об умаляющей добродетели

         «…Маленьким людям нужны маленькие добродетели! И вот чему научился я у них: тот, кто хвалит, делает вид, будто воздаёт он должное, но на самом деле он хочет получить ещё больше! Я хожу среди этих людей и дивлюсь: они измельчали и всё ещё мельчают - и делает это их учение о счастье и добродетели. Они ведь и в добродетели скромны, ибо они ищут довольства. Ноги и глаза не должны ни лгать, ни изобличать друг друга во лжи. Но много лжи у маленьких людей. Некоторые из них обнаруживают свою волю, но большинство лишь служит чужой воле. Некоторые из них искренни, ни большинство - плохие актеры. Есть между ними актеры бессознательные и актеры против воли, - искренние всегда редки. Качества мужа здесь редки; поэтому их женщины становятся мужчинами. Ибо только тот, кто достаточно мужчина, освободит в женщине - женщину. И вот худшее лицемерие, что встретил я у них: даже те, кто повелевают, подделываются под добродетели тех, кто служит им… Скромно обнять маленькое счастье - это называют они "смирением"! При этом они уже скромно косятся на новое маленькое счастье. Они желают лишь одного: чтобы никто не причинял им страдания. Поэтому они предупредительны к каждому и делают ему добро. Но это трусость - хотя бы и называлась она "добродетелью". Добродетелью считают они всё, что делает скромным и ручным; так превратили они… самого человека в лучшее домашнее животное человека. Но это – посредственность - хотя бы и называлась она умеренностью.

         Я хожу среди этих людей и роняю много слов; но они не умеют ни брать, ни хранить. Они удивляются, что я не пришёл обличать их похоти и пороки. Они удивляются, что я не желаю оттачивать и накачивать их ум. И когда я кричу: "Кляните всех трусливых демонов в вас, которые желали бы визжать, крестом складывать руки и поклоняться", они восклицают: "Заратустра - безбожник". И особенно кричат об этом их проповедники смирения - да, именно им люблю я кричать в самое ухо: да! Я - безбожник! Всюду, где есть слабость, болезнь и струпья, они ползают, как вши; и только моё отвращение мешает мне давить их.

           Подобны мне все, кто отдают самих себя своей воле и сбрасывают с себя всякое смирение. Я варю каждый случай в моём котле. И только когда он там вполне сварится, я приветствую его как мою пищу.

          Вы всё мельчаете, маленькие люди! Вы погибнете ещё от множества ваших маленьких добродетелей, от множества ваших мелких упущений, от вашего постоянного маленького смирения! Вы слишком щадите, слишком уступаете! Но чтобы дерево стало большим, для этого должно оно обвить крепкие скалы крепкими корнями! Вы, любители довольства: берётся и будет всё больше браться от вас! Делайте, пожалуй, всё, что вы хотите, - но прежде всего будьте такими, которые могут хотеть! Любите своего ближнего, как себя, - но прежде всего будьте такими, которые любят самих себя - любят великой Любовью, любят великим Презрением!..» - Так говорил Заратустра.

        О чтении и письме

         «…Из всего написанного люблю я только то, что пишется своей кровью. Пиши кровью - и ты узнаешь, что кровь есть Дух. Ещё одно столетие читателей - и дух сам будет смердеть. То, что каждый имеет право учиться читать, портит надолго не только писание, но и мысль. Некогда дух был Богом, потом стал человеком, а ныне становится он даже чернью. Кто пишет кровью и притчами, тот хочет, чтобы его не читали, а заучивали наизусть. В горах кратчайший путь - с вершины на вершину; но для этого надо иметь длинные ноги. Притчи должны быть вершинами: и те, к кому говорят они, - большими. Воздух разреженный и чистый, опасность близкая и дух, полный радостной злобы, - все это хорошо идет одно к другому.

   Вы смотрите вверх, когда вы стремитесь подняться. А я смотрю вниз, ибо я поднялся. Кто из вас может одновременно смеяться и быть высоко? Жизнь тяжело нести; но… мы все прекрасные вьючные ослы и ослицы. Мы любим жизнь, но не потому, что к жизни привыкли, а к любви. И в безумии всегда есть немного разума. Я бы поверил только в такого Бога, который умел бы танцевать. И когда я увидел своего демона, я нашёл его серьёзным, веским, глубоким и торжественным: это был дух тяжести, благодаря ему все вещи падают на землю. Убивают не гневом, а смехом. Вставайте, помогите нам убить дух тяжести! Я научился летать; с тех пор я не жду толчка, чтобы сдвинуться с места. Теперь я лёгок, теперь я летаю, теперь я вижу себя под собой, теперь Бог танцует во мне». - Так говорил Заратустра.

              О дереве на горе

          «…Ветер, невидимый нами, терзает и гнёт дерево, куда хочет. Невидимые руки ещё больше терзают нас. Чем больше стремится человек вверх, к Свету, тем глубже впиваются его корни в землю, в мрак и глубину, - ко злу. Есть Души, которых никогда не откроют, разве что сперва выдумают их"…

             Ты ещё не свободен, ты ищешь ещё свободы. Бодрствующим сделало тебя твоё искание и лишило тебя сна. В свободную высь стремишься ты, звёзд жаждет твоя Душа. Но твои дурные инстинкты также жаждут свободы. Ты ещё заключенный в тюрьме, мечтающий о свободе. Мудрой становится Душа у таких заключенных, но также лукавой и дурной. Очиститься должен ещё освободившийся Дух. Но не бросай своей любви и надежды! Благородным чувствуют тебя также и другие, кто не любит тебя и посылает вослед тебе злые взгляды. У всех поперёк дороги стоит благородный. Даже для добрых стоит благородный поперек дороги. Новую добродетель хочет создать благородный. Чтобы старое сохранилось хочет добрый. Опасность для благородного – если он станет наглым, насмешником и разрушителем. Благородные, потерявшие свою высшую надежду, клевещут на все высшие надежды. "Дух - тоже сладострастие" - так говорят они. Тогда разбились крылья у Духа их: теперь ползает он всюду и грязнит всё, что гложет. Некогда мечтали они стать героями - теперь они сластолюбцы. Печаль и страх для них герой. Но не отметай героя в своей Душе! Храни свято свою высшую надежду!» - Так говорил Заратустра.

           О войне и воинах

          «…Будьте такими, чей взор всегда ищет врага - своего врага. Своего врага ищите, свою войну ведите, войну за свои мысли! Любите мир как средство к новым войнам. Я призываю вас не к работе, а к борьбе. Я призываю вас не к миру, а к победе. Можно молчать, только когда есть стрелы и лук, а иначе болтают и бранятся. Благо войны освящает всякую цель. Война и мужество совершили больше великих дел, чем любовь к ближнему. Не ваша жалость, а ваша храбрость спасала несчастных. Хорошо быть храбрым. Предоставьте маленьким девочкам говорить: "быть добрым - вот что мило и трогательно". Вас называют бессердечными - но ваше сердце неподдельно. Вы стыдитесь прилива ваших чувств, а другие стыдятся их отлива… Враги у вас должны быть только такие, которых бы вы ненавидели, а не такие, чтобы их презирать. Надо, чтобы вы гордились своим врагом: тогда успехи вашего врага будут и вашими успехами… Ваша любовь к жизни да будет любовью к вашей высшей надежде! Человек есть нечто, что должно превзойти…» - Так говорил Заратустра.

          О новом кумире

          «Государством называется самое холодное из всех холодных чудовищ. Холодно лжёт оно; и эта ложь ползёт из уст его: "Я есмь народ". Это - ложь! Созидателями были те, кто создали народы и дали им веру и любовь - так служили они жизни. Разрушители - это те, кто ставит ловушки для многих и называет их государством: они навязали им сотни желаний. Где ещё существует народ, не понимает он государства и ненавидит его, как… нарушение обычаев и прав. Свой язык обрёл народ себе в обычаях и правах. Но государство лжёт на всех языках о добре и зле. Всё в нем поддельно: крадеными зубами кусает оно. Государство подмигивает проповедникам смерти! Для лишних изобретено оно! Смотрите, как оно их душит, жуёт и пережевывает! Даже вам, великие Души, нашёптывает оно свою мрачную ложь!

            Оно угадывает богатые сердца, охотно себя расточающие! Даже вас угадывает оно, вы, победители старого Бога! Вы устали в борьбе, и теперь ваша усталость служит новому кумиру! Героев и честных людей хотел бы новый кумир уставить вокруг себя! Всё готов дать вам, если вы поклонитесь ему: так покупает он себе блеск вашей добродетели и взор ваших гордых очей.

           Изобретена была смерть для многих, но она прославляет самоё себя как жизнь! Государством зову я, где все вместе пьют яд, хорошие и дурные; где все теряют самих себя, хорошие и дурные; где медленное самоубийство всех - называется - "жизнь".  Посмотрите же на этих лишних людей! Они крадут произведения изобретателей и сокровища мудрецов: культурой называют они свою кражу. Они всегда больны, они выблевывают свою желчь и называют это газетой. Они проглатывают друг друга и никогда не могут переварить себя. Богатства приобретают они и делаются от этого беднее. Прежде всего рычага власти, много денег, хотят они - эти немощные! Все они хотят достичь трона! Они лезут друг на друга и потому срываются в грязь и в пропасть. Часто грязь восседает на троне - а часто и трон на грязи. Все они безумцы, карабкающиеся обезьяны и находящиеся в бреду. Дурным запахом несёт от их кумира и всех служителей кумира. Братья мои, разве хотите вы задохнуться в чаду их пастей и вожделений! Скорее разбейте окна и прыгайте вон! Сторонитесь идолопоклонства лишних людей и дыма этих человеческих жертв! Много ещё свободных мест для одиноких и для тех, кто одиночествует вдвоем. Ещё свободной стоит для Великих Душ свободная жизнь. Кто обладает малым, тот будет тем меньше обладаем! Там, где кончается государство, там начинается песнь необходимых, мелодия, единожды существующая и невозвратная. Разве вы не видите радугу и мосты, ведущие к сверхчеловеку?» - Так говорил Заратустра.

          О базарных мухах

         «Беги в своё уединение! Ты оглушён шумом великих людей и исколот жалами маленьких. С достоинством умеют лес и скалы хранить молчание вместе с тобою. Уподобься твоёму любимому дереву с раскинутыми ветвями: тихо, прислушиваясь, склонилось оно над морем. Где кончается уединение, там начинается базар; и где начинается базар, начинается и шум великих комедиантов, и жужжанье ядовитых мух. Самые лучшие вещи ничего не стоят, если никто не представляет их. Великими людьми называет народ этих представителей. Плохо понимает народ великое, творящее. Но любит он всех представителей и актеров великого. Вокруг изобретателей новых ценностей незримо вращается мир. Но вокруг комедиантов вращается народ и слава - таков порядок мира. У комедианта мало Совести Духа. Завтра у него новая вера, а послезавтра - ещё более новая. «Опрокинуть» - называется у него: «доказать». «Сделать сумасшедшим» - называется у него: «убедить». Истину, проскальзывающую только в тонкие уши, называет он «ложью» и «ничем». Он верит только в таких богов, которые производят в мире много шума!

             …Лишь на базаре нападают с вопросом: «да» или «нет»? Медленно течёт жизнь всех глубоких родников: долго должны они ждать, прежде чем узнают, что упало в их глубину. В сторону от базара и славы уходит всё великое: в стороне от базара и славы жили издавна изобретатели новых ценностей. Беги туда, где веет суровый, свежий воздух! Беги в своё уединение! Ты жил слишком близко к маленьким, жалким людям. Не поднимай руки против них! Они - бесчисленны, и не твоё назначение быть махалкой от мух… Они хотят близости твоей кожи и твоей крови. Крови хотели бы они при всей невинности, крови твоей жаждут их бескровные Души - и потому они кусают со всей невинностью. Но ты глубокий, страдаешь слишком глубоко даже от малых ран; и прежде чем ты излечиваешся, такой же ядовитый червь уже ползёт по твоей руке. Но берегись, чтобы не стало твоим назначением выносить их ядовитое насилие!

             Навязчивость - их похвала. Они - льстецы и визгуны, и ничего более. Любезность всегда было хитростью трусливых. Они много думают о тебе своей узкой душою - подозрительным кажешься ты им всегда! Они наказывают тебя за все твои добродетели и прощают только твои ошибки… Даже когда ты снисходителен к ним, они всё-таки чувствуют, что ты презираешь их, и возвращают тебе твоё благодеяние скрытыми злодеяниями. Твоя гордость без слов всегда противоречит их вкусу; они громко радуются, когда ты бываешь достаточно скромен, чтобы быть тщеславным.

            Остерегайся же маленьких людей! То, что мы узнаём в человеке, воспламеняем мы в нём. Перед тобою чувствуют они себя маленькими, и их низость тлеет и разгорается против тебя в невидимое мщение. Укором Совести являешься ты для своих ближних: ибо они недостойны тебя. И они охотно сосали бы твою кровь. То, что есть в тебе великого, - должно делать их ещё более ядовитыми и ещё более похожими на мух. Беги в своё уединение!» - Так говорил Заратустра.

          О пути созидающего

         «…Являешь ли ты собой новую силу и новое право? Можешь ли ты заставить звёзды вращаться вокруг себя? Так много вожделеющих о высоте! Так много видишь судорог честолюбия! Ах, как много есть великих мыслей, от которых мало проку. Свободным называешь ты себя? Твою господствующую мысль хочу я слышать, а не то, что ты сбросил ярмо с себя. Таких не мало, которые потеряли свою последнюю ценность, когда освободились от рабства. Свободный от чего? Можешь ли ты дать себе своё добро и своё зло и навесить на себя свою волю, как закон? Можешь ли ты быть сам своим судьёю и мстителем своего закона? Сегодня ещё страдаешь ты, одинокий, от множества. Но когда-нибудь ты устанешь от одиночества, когда-нибудь гордость твоя согнётся и твоё мужество поколеблется. Когда-нибудь твоё низменное будет слишком близко к тебе; твоё возвышенное будет даже пугать тебя, как призрак. Когда-нибудь ты воскликнешь: "Всё - ложь!"

            Знаешь ли ты уже слово "презрение" и муку твоей справедливости - быть справедливым к тем, кто тебя презирает? Ты принуждаешь многих переменить о тебе мнение - это ставят они тебе в большую вину. Ты близко подходил к ним и все-таки прошёл мимо - этого они никогда не простят тебе. Ты стал выше их; но чем выше ты подымаешься, тем меньшим кажешься ты в глазах зависти. Больше всех ненавидят того, кто летает. Несправедливость и грязь бросают они вослед одинокому. Но, если хочешь ты быть звездою, ты должен светить им, несмотря ни на что! И остерегайся добрых и праведных! Они любят распинать тех, кто изобретает для себя свою собственную добродетель. Остерегайся также святой простоты! Всё для неё нечестиво, что не просто. И остерегайся также приступов своей любви! Слишком скоро протягивает одинокий руку тому, кто с ним повстречается. Иному ты должен подать не руку, а только лапу - и я хочу, чтобы у твоей лапы были когти.

           Но самым опасным врагом, которого ты можешь встретить, будешь всегда ты сам. Одинокий, ты идёшь дорогою к самому себе! Ты будешь сам для себя и еретиком, и колдуном, и прорицателем, и глупцом, и скептиком, и нечестивцем, и злодеем. Надо, чтобы ты сжёг себя в своём собственном пламени: как же мог бы ты обновиться, не сделавшись сперва пеплом! Одинокий, Бога хочешь ты себе создать из своих семи дьяволов! Одинокий, ты идёшь путём любящего: самого себя любишь ты и потому презираешь себя, как презирают только любящие… Иди в своё уединение, и только позднее, прихрамывая, последует за тобой Справедливость. Я люблю того, кто хочет созидать дальше самого себя и так погибает». - Так говорил Заратустра.

          Об укусе змеи

          «…Если есть враг у вас, не платите ему за зло добром: ибо это пристыдило бы его. Напротив, докажите ему, что он сделал для вас нечто доброе. И лучше сердитесь, но не стыдите! И когда проклинают вас, не благословляйте проклинающих. Лучше прокляните и вы немного! И если случилась с вами большая несправедливость, скорей сделайте пять малых несправедливостей! Разделённая с другими несправедливость есть уже половина справедливости. Маленькое мщение более человечно, чем отсутствие всякой мести. Благороднее считать себя неправым, чем оказаться правым, особенно если ты прав… Найдите же мне справедливость, которая оправдывает всякого, кроме того, кто судит! У того, кто хочет быть совсем справедливым, даже ложь обращается в любовь к человеку. Но как мог бы я каждому воздать своё! С меня достаточно, если каждому отдаю я моё…» - Так говорил Заратустра.

          О ребёнке и браке

         «Я бросаю этот вопрос в твою Душу, чтобы знать, как глубока она. Ты молод и желаешь ребёнка и брака. Но настолько ли ты человек, чтобы иметь право желать ребенка? Победитель ли ты, преодолел ли ты себя самого, повелитель ли чувств, господин ли своих добродетелей? Или в твоём желании говорят зверь и потребность? Или одиночество? Или разлад с самим собою? Пусть твоя победа и твоя свобода страстно желают ребенка. Дальше себя должен ты строить. Не только вширь должен ты расти, но и ввысь! Да поможет тебе в этом сад супружества! Созидающего должен ты создать. Брак - воля двух создать одного, который больше создавших его.

             Глубокое уважение друг перед другом называю я браком. Да будет это смыслом и правдой твоего брака. Но то, что называют браком большинство - это бедность души вдвоём! Ах, эта грязь души вдвоём! Они говорят, будто браки их заключены на небе. Ну что ж, не надо мне их, этих спутанных небесною сетью зверей! Пусть подальше останется от меня Бог, который, прихрамывая, идёт благословлять то, чего он не соединял!

           Много коротких безумств - это называется у вас любовью. Ваш брак, как одна длинная глупость, кладёт конец многим коротким безумствам…  И даже ваша лучшая любовь есть только восторженный символ и болезненный пыл. Любовь - это факел, который должен светить вам на высших путях. Когда-нибудь вы должны будете любить дальше себя! Начните же учиться любить!.. Жажду в созидающем, стрелу и тоску по сверхчеловеку - скажи, брат мой, такова ли твоя воля к браку? Священны для меня такая воля и такой брак». - Так говорил Заратустра.

          О свободной смерти

         «Многие умирают слишком поздно, а некоторые - слишком рано. Умри вовремя - так учит Заратустра. Кто никогда не жил вовремя, как мог бы он умереть вовремя? Ему бы лучше никогда не родиться! Но даже лишние люди важничают своею смертью, и даже самый пустой орех хочет ещё, чтобы его разгрызли. Совершенную смерть показываю я вам; она для живущих становится жалом и священным обетом. Своею смертью умирает совершивший свой путь, умирает победоносно, окружённый теми, кто надеются и дают священный обет. Свою смерть хвалю я вам, свободную смерть, которая приходит ко мне, потому что я хочу. У кого есть цель и наследник, тот хочет смерти вовремя...

            Иные становятся слишком стары для своих истин и побед: беззубый рот не имеет уже права на все истины. И каждый желающий славы должен уметь вовремя проститься с почестью и знать трудное искусство - уйти вовремя. Надо перестать позволять себя есть, когда находят тебя особенно вкусным.

            У одних сперва стареет сердце, у других - ум. Иные бывают стариками в юности, но кто поздно юн, тот надолго юн. Иному не удаётся жизнь: ядовитый червь гложет ему сердце. Пусть же постарается он, чтобы лучше удалась ему смерть. Живут слишком многие, и слишком долго висят они на своих сучьях. Пусть же придёт буря и стряхнёт с дерева гнилое и червивое!

            Слишком рано умер тот иудей, которого чтут проповедники медленной смерти. Этот иудей Иисус знал только слёзы и скорбь иудея, вместе с ненавистью добрых и праведных; тогда напала на него тоска по смерти. Зачем не остался он в пустыне, вдали от добрых и праведных! Быть может, он научился бы жить и любить землю, и вместе с тем смеяться. Он умер слишком рано; он сам отрекся бы от своего учения! Достаточно благороден был он, чтобы отречься! Но незрелым был он ещё. Ещё связаны и тяжелы у него Душа и крылья мысли.

           Зрелый муж больше ребёнок, чем юноша, и меньше скорби в нём: лучше понимает он смерть и жизнь. Свободный к смерти и свободный в смерти, он говорит священное «Нет», когда нет уже времени говорить «Да»… В вашей смерти должны ещё гореть ваш Дух и ваша добродетель, как вечерняя заря горит на земле. Так хочу я сам умереть, чтобы вы, ради меня ещё больше любили землю…» - Так говорил Заратустра.

          О дарящей добродетели

         «… Ценность всех вещёй да будет вновь установлена вами!.. Познавая, очищается тело. Делая попытку к познанию, оно возвышается. Душа того, кто возвысился, становится радостной. Врач, исцелись сам, и ты исцелишь также и своего больного. Есть тысячи троп, по которым ещё никогда не ходили... Всё ещё не исчерпаны и не открыты человек и земля человека. До тонких ушей доходит благая весть. От вас, избравших самих себя, должен произойти народ избранный и от него - сверхчеловек. Поистине, местом выздоровления должна ещё стать земля!..» - Так говорил Заратустра.

          О сострадательных

         «Не люблю я сострадательных, блаженных в своём сострадании: слишком лишены они стыда… Будьте свободны от сострадания!.. Когда мы научимся лучше радоваться, этим лучше мы разучимся причинять другим горе. Поэтому умываю я руку, помогавшую страдающему, поэтому вытираю я также и Душу. Ибо когда я видел страдающего страдающим, я стыдился его из-за стыда его; и когда я помогал ему, я прохаживался безжалостно по гордости его. Большие одолжения порождают не благодарных, а мстительных; и если маленькое благодеяние не забывается, оно обращается в гложущего червя. «Вознаграждайте дарящего самим фактом того, что вы принимаете!», - так советую я тем, кому нечем отдарить. Но я из тех, кто дарит. Но пусть чужие и бедные сами срывают плоды с моего дерева. Но нищих надо бы совсем уничтожить: ты сердишься, что даёшь им, и сердишься, что не даёшь им. Заодно с ними надо уничтожить грешников и угрызения Совести! Угрызения Совести учат грызть.

            И лучше уж совершить злое, чем подумать мелкое! Злое дело похоже на нарыв: оно говорит откровенно. А мелкая мысль похожа на грибок: он прячется,.. пока всё тело не будет вялым и дряблым.

           Многие делаются для нас прозрачными, но от этого мы не можем ещё пройти сквозь них. Трудно жить с людьми, ибо так трудно хранить молчание. И не к тому, кто противен нам, бываем мы больше всего несправедливы, а к тому, до кого нам нет никакого дела. Но если есть у тебя страдающий друг, то будь для страдания его местом отдохновения: так будешь ты ему наиболее полезен. И если друг делает тебе что-нибудь дурное, говори ему: "Я прощаю тебе, что ты мне сделал; но если бы ты сделал это себе, - как мог бы я это простить!"

            Всякая великая любовь преодолевает даже прощение и жалость. Что в мире причиняло больше страдания, как не безумие сострадательных? Горе всем любящим, у которых нет более высокой вершины, чем сострадание их! Так говорил дьявол: "Даже у Бога есть свой ад - это любовь его к людям". Предостерегаю вас от сострадания! То, что Любовь любит, она ещё хочет - создать! "Себя самого приношу я в жертву любви своей и ближнего своего, подобно себе" - так надо говорить всем созидающим. Но все созидающие тверды». - Так говорил Заратустра.

          О самопреодолении

         «Волею к истине» называете вы, мудрейшие, то, что движет вами? Волею к мыслимости всего сущего - так называю я вашу волю! Всё сущее хотите вы сделать сперва мыслимым. Гладким должно стать оно и подвластным Духу, как его зеркало и отражение в нём. Создать хотите вы мир, перед которым вы могли бы преклонить колена, - такова ваша последняя надежда и опьянение.

             Всё живое есть нечто повинующееся. И тому повелевают, кто не может повиноваться самому себе. Повелевать труднее, чем повиноваться не только потому, что повелевающий несёт бремя всех повинующихся. Повелевая, живущий всегда рискует самим собою. Своего собственного закона должен он стать судьей, и мстителем, и жертвой.

           Что же побуждает всё живое повиноваться и повелевать и, повелевая, быть ещё повинующимся? Везде находил я волю к власти; и даже в воле служащего находил я волю быть господином. И как меньший отдаёт себя большему, чтобы тот радовался и власть имел над меньшим, - так приносит себя в жертву и больший и из-за власти ставит на доску жизнь свою. А где есть жертва, и служение,.. там есть и воля быть господином. Вкрадывается слабейший в самое сердце сильнейшего - и крадёт власть у него.

          И вот какую тайну поведала мне сама жизнь: «…Только там, где есть жизнь, есть и воля; но это не воля к жизни, но - воля к власти! В самой оценке говорит - воля к власти!»

           Добра и зла, которые были бы непреходящими, - не существует! При помощи ваших слов о добре и зле вы совершаете насилие,.. и в этом порыв вашей Души. И кто должен быть творцом в добре и зле, поистине, тот должен быть сперва разрушителем, разбивающим ценности. Так принадлежит высшее зло к высшему благу; а это благо есть творческое. Будем же говорить только о нем, вы, мудрейшие, хотя и это дурно. Но молчание ещё хуже; все замолчанные истины становятся ядовитыми. И пусть разобьётся всё, что может разбиться об наши истины!» - Так говорил Заратустра.

          О новых скрижалях

            Есть много путей и способов преодоления - ищи их сам! Но только скоморох думает: "Через человека можно перепрыгнуть". Преодолей самого себя даже в своём ближнем…

         Души благородные они ничего не желают иметь даром – и всего менее жизнь. Кто из толпы, тот хочет жить даром. Мы же другие, кому дана жизнь, - мы постоянно размышляем, что могли бы мы дать лучшего в обмен за неё! Не надо искать наслаждений там, где нет места для наслажденья. И не надо желать наслаждаться! Ибо наслаждение и невинность - самые стыдливые вещи: они не хотят, чтобы искали их. Их надо иметь, но искать надо скорее вины и страдания!

         Быть правдивыми могут немногие! А кто может, ещё не хочет! Но меньше всего могут быть ими добрые. Добрые люди никогда не говорят правды; быть таким добрым - болезнь для Духа. Всё, что у добрых зовётся злым, должно соединиться, чтобы родилась единая Истина. Достаточно ли вы злы для этой истины? Отчаянное дерзновение, долгое недоверие, жестокое отрицание, пресыщение, надрезывание жизни - из такого семени рождается Истина!..

         Нужна новая знать, противница всего, что есть всякая толпа и всякий деспотизм, знать, которая на новых скрижалях снова напишет слово: "благородный". Ибо нужно много благородных, и разнородных благородных, чтобы составилась знать! Или, как говорил я однажды в символе, "в том божественность, что существуют боги, а не Бог!". Я жалую вас в новую знать: сеятелей будущего. Но не в ту знать, что могли бы купить вы, как торгаши: ибо мало ценности во всём том, что имеет свою цену. Не то, откуда вы идёте, пусть составит отныне вашу честь, а то, куда вы идете!

         …Святоши и исступленные, у которых даже сердце поникло, проповедуют: "Сам мир есть грязное чудовище". Ибо все они не чисты духом; особенно те, кто не находят ни покоя, ни отдыха, разве что видя мир сзади! Да, существует в мире много грязи, но от этого сам мир не есть ещё грязное чудовище! Даже в лучшем есть и нечто отвратительное; и даже лучший человек есть нечто, что должно преодолеть! Много мудрости в том, что много грязи есть в мире!

         "Хотеть" освобождает: ибо хотеть значит созидать! И только для созидания должны вы учиться!.. Идите своими дорогами! И предоставьте народу и народам идти своими! Пусть царствует торгаш там, где всё, что ещё блестит, - есть золото торгаша! Время королей прошло: что сегодня называется народом, не заслуживает королей. Смотрите же, как эти народы теперь сами подражают торгашам: они подбирают малейшие выгоды из всякого мусора! Они подстерегают друг друга, они высматривают что-нибудь друг у друга, - это называют они "добрым соседством".

         В ком же лежит наибольшая опасность для всего человеческого будущего? Не в добрых ли и праведных? Разбейте, разбейте добрых и праведных! - О братья мои, поняли ли вы также и это слово?

            Если ваша твёрдость не хочет сверкать и резать и рассекать, как можете вы когда-нибудь - созидать? Совершенно твердо только благороднейшее. Эту новую скрижаль, о братья мои, даю я вам: станьте тверды!» - Так говорил Заратустра. 

          «Какова бы ни была моя судьба, то, что придётся мне пережить, - всегда будет в ней странствование и восхождение на горы: в конце концов мы переживаем только самих себя… Я стою теперь перед последней вершиной своей и перед тем, что давно предназначено мне. Откуда берутся высочайшие горы? - так спрашивал я однажды. Тогда узнал я, что выходят они из моря. Из самого низкого должно вознестись самое высокое к своей вершине...