Гоголь Николай
Васильевич
«Тарас Бульба»
из Главы IX
Тарас… сказал речь козакам, не для
того, чтобы ободрить и освежить их, – знал, что и без того крепки они Духом, –
а просто самому хотелось высказать всё,
что было на сердце.
– Хочется
мне вам сказать, панове, что такое есть наше товарищество. Вы слышали от отцов
и дедов, в какой чести у всех была земля наша: и грекам дала знать себя,
и с Царьграда брала червонцы, и города были пышные, и храмы, и князья, князья
русского рода, свои князья, а не католические недоверки. Всё взяли
бусурманы, всё пропало. Только остались мы, сирые, да, как вдовица после
крепкого мужа, сирая, так же как и мы, земля наша! Вот в какое время подали
мы, товарищи, руку на братство! Вот на чём стоит наше товарищество! Нет уз
святее товарищества! Отец любит своё дитя, мать любит своё дитя, дитя любит
отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь своё дитя. Но породниться родством
по Душе, а не по крови, может один только человек. Бывали и в других
землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей. Вам
случалось не одному помногу пропадать на чужбине; видишь – и там люди! также
божий человек, и разговоришься с ним, как с своим; а как дойдёт до того,
чтобы поведать сердечное слово, – видишь: нет, умные люди, да не те;
такие же люди, да не те! Нет, братцы, так
любить, как русская Душа, – любить не то чтобы умом или чем другим, а
всем, чем дал Бог, что ни есть в тебе, а… – сказал Тарас, и махнул
рукой, и потряс седою головою, и усом моргнул, и сказал: – Нет, так любить никто
не может! Знаю, подло завелось теперь на земле нашей; думают только, чтобы
при них были хлебные стоги, скирды да конные табуны их, да были бы целы в
погребах запечатанные меды их. Перенимают чёрт знает какие бусурманские
обычаи; гнушаются языком своим; свой с своим не хочет говорить; свой своего
продаёт, как продают бездушную тварь на торговом рынке. Милость чужого
короля, да и не короля, а паскудная милость польского магната,
который жёлтым чёботом своим бьёт их в морду, дороже для них всякого братства. Но
у последнего подлюки, каков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и в
поклонничестве, есть и у того, братцы, крупица русского чувства. И проснётся
оно когда-нибудь, и ударится он, горемычный, об полы руками, схватит себя за
голову, проклявши громко подлую жизнь свою, готовый муками искупить позорное
дело. Пусть же знают они все, что такое значит в Русской земле товарищество! Уж
если на то пошло, чтобы умирать, – так никому ж из них не доведётся так
умирать!.. Никому, никому!.. Не хватит у них на то мышиной натуры их!
Так
говорил атаман и, когда кончил речь, всё ещё потрясал посеребрившеюся в
козацких делах головою. Всех, кто ни стоял, разобрала сильно такая речь,
дошед далеко, до самого сердца. Самые старейшие в рядах стали неподвижны,
потупив седые головы в землю; слеза тихо накатывалася в старых очах; медленно
отирали они её рукавом. И потом все, как будто сговорившись, махнули в одно
время рукою и потрясли бывалыми головами. Знать, видно, много напомнил им
старый Тарас знакомого и лучшего, что бывает на сердце у человека, умудренного
горем, трудом, удалью и всяким невзгодьем жизни, или хотя и не познавшего их, но много почуявшего молодою жемчужною Душою на
вечную радость старцам родителям, родившим их…
Уже и теперь чуют дальние и близкие
народы: подымается из Русской земли свой
царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!..
А уже огонь подымался над костром,
захватывал его ноги и разостлался пламенем по дереву… Да разве найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая бы
пересилила русскую силу! Ссылка на фрагмент из фильма «Тарас
Бульба»:
|